Международная конференция «Современная педагогика для общества будущего: ответственность и образование лидера»

Доклад А. Менегетти в штаб-квартире ЮНЕСКО, Париж, Франция. 13 июня 2007 года

Каждая эпоха, каждое общество нуждается в лидерах. Народам обеспечивается спасение через лидеров. Это точки разума, которые способны создавать функции, развитие, прогресс, утверждение общества, планеты.

После благодарностей в адрес ООН, которая предоставляет возможность проведения подобных встреч гуманистической культуры, приветствий остальным докладчикам, особенно Международной академии информатизации, Санкт-Петербургскому государственному университету, которые организовали данное мероприятие, выражая удовольствие видеть всех присутствующих из разных стран – Италии, Бразилии, России и других стран – я намереваюсь затронуть серьезную проблему, потому что это не совсем простая конференция.

Япония, Китай, наиболее развитые страны арабского мира, как и наиболее богатые европейские страны демонстрируют в области педагогики огромные проблемы, которые заражают возможность получения будущих лидеров, возможность наших детей быть протагонистами в истории на этой планете.

Не всей планеты, потому что к примеру весь восточный мир – особенно бывший Советский Союз – представляет наиболее естественные спонтанные ресурсы будущего человечества, поскольку люди там остались достаточно свободными от стереотипа. Того стереотипа, которому уже почти 50 лет, который управляется массовой психологией рынка и общепризнанной культурой и наукой, высших учреждений, НИИ, весьма спорных в их способностях, особенно учитывая преобладание военной промышленности, относящейся не только к США.

И тоже относится и к педагогике. К примеру в ряде фильмов Джона Уейна – известного актера и режиссера, можно увидеть то как прежде строились отношения с детьми. Этот режиссер рассматривает в своих фильмах проблему семьи, общества, культуры – я рекомендую вам пересмотреть эти фильмы о старой Америке. Эта педагогика была немного кровавой, но несомненно душа там была представлена с определенным уровнем ответственности.

Сегодня у нас достаточно тяжелые проблемы, связанные с молодежью. Я говорю прежде всего об Италии, Испании, Великобритании, Франции и США, Японии и Китае – всех странах, где процветает консумизм технократии и рынка. Экстремальные проявления этого стереотипа, несущего один смысл, скрывает бесконечные инициативы, новизну отдельных индивидов, наций. Накрывает самобытный инстинкт к креативности, проявляющийся в ответ на исторические возможностям и духовное призвание.

Каждый народ в области психических констелляций обладает своей оригинальностью, своими отличиями, которые являются вкладом в диалектику становления, эволюции, оттачивания той ответственности, которая придает человеку гордость за жизнь на этой планете.

Мы должны почти все пересмотреть заново, потому что мы сегодня пришли к двум заключениям:

«Каждый день массовая феноменология явного дефицита....» Сегодня дети не обладают умом или волей для того, чтобы прикладывать усилия к росту и исполнению социальных обязанностей, им не интересна школа, спорт и все то, что представляет собой воспитание будущей цивилизации. ...явного дефицита или отмечается в наших детях и подростках гиперактивность, то есть определенная форма стимулирования, практически истерического. Не зная как управлять этой опасной амбивалентностью – это фактические подавление спонтанной агрессивности – прибегают к лекарственным препаратам, химическим соединениям, таким как Прозак, Риталинг, Эстратера. Это основные психотропные фармацевтические препараты, одобренные законом как минимум в 27 странах Евросоюза. Они узаконены в США и странах с педагогикой психиатрического типа американских учреждений.

Когда начинают использоваться медицинские препараты, внедряется психиатр, нейролог – которые являются крайним случаем – это означает, что психологи, философы, политологи, то есть вся эта группа сильных мыслителей – несостоятельна.

Современная научная психология абсолютно потеряла путь следования, утратила интенциональность человека, путь развития природы человека.

Мы не можем вмешаться с этим разбавленным саботажем в сознание, ум, ответственность, понятие личности, индивида. Мы закидываем снотворные в психологию наших детей, потому что не понимаем их – они неправильные, они против нас взрослых в любом обществе. Мы не способны понимать наших потомков. Мы поставлены вне игры и понятно, что вина в этом лежит на нас взрослых. Взрослые в виде ООН, общества, высшего учебного заведения, ассоциаций, институтов власти.

В Европе в черных красках рассказывается о педофилии, наркотиках и совсем не говорится о суицидальной депрессии. Суицид распространяется среди наших подростков. А суицид – это наивысший вред, который гражданин может нанести своему обществу. Это наиболее жестокий отказ от общества. И это должно заставить задуматься: наша молодежь на заре жизни отказывается от жизни, устраняя себя.

Система медицинской помощи несомненно нужна. Но наши институты психологии, педагогики занимают крайнюю позицию психополиции – то есть бесполезно вмешиваться в случаях наркомании, суицида, алкоголизма, способа вождения машины, мы должны сконцентрироваться на формировании гордости за существование.

Я помню, что в 60-х гг. самыми образованными/воспитанными детьми по мировым статистическим данным были арабские дети, особенно те, кто воспитывались в гареме. И также правда, что великие личности не воспитывались в образцовых полных семьях. Великие люди вступают в определенную форму самогенерирования после определенных событий в жизни – то есть приносят жертвы, проявляя волю к становлению.

Проблема вмешательства психофармацевтического характера, помимо вреда нашим культурным стереотипам, возникает прежде всего потому, что основана на бихевиористском когнитивизме, то есть это анализ, основанный на внешнем поведении, и это внешнее поведение классифицируется и анализируется согласно схемам, соответствующим обществу.

Когнитивизм и бихевиоризм являются проекцией потребностей определенного правительства, системы, и на основе этого выстраивается идентикит (личностный портрет) индивида, человека. То есть этот анализ не исходит из самобытности субъекта, из потенциала какой-то группы молодежи, а диктуется потребностью в заключении человеческой спонтанности в рамки ради технократической функции системы.

Поэтому когнитивизм и бихевиоризм являются двумя модулями, которые становятся клещами, которые разрушаются elan vitale (жизненный порыв), интенциональность, храбрость, любопытство, неповторимость быть самим собой. И на этой основе мы (как обычные люди, наделенные ответственностью, говоря в общем) разделяем ответственность с множеством претенциозных и подавляющих систем.

Когда я лечил молодого человека от наркомании, который хотел завязать с наркотиками, моей проблемой как психотерапевта было не излечить его (поскольку лечить просто, по крайней мере для онтопсихологической техники), а куда поместить этого молодого человека, куда ему пойти после.

Основной вопрос наркомана или желающего совершить суицид: «Ок, ты меня вылечишь, но после этого я должен буду вернуться обратно. Через болезнь я хотел сбежать». То есть «Дайте мне возможность быть в другом типе общества, где я могу делать, созидать, сотрудничать». То есть нашим детям за эти 50 лет мы не смогли предоставить значимую/стоящую альтернативу – то есть удовольствие ради которого стоит жить.

Эти психофармацевтические препараты с бихевиористским когнитивизмом в большей степени приспособили системы и индивидов. Но система мертва, когда она утрачивает истоки жизни, мудрость живого человека, который и имеет право быть человеком, демократическим, эволютивным. Основной составляющей здорового общества всегда является индивид.

Настаивая на психофармацевтических препаратах – повторяю для русских, что это наша самая большая проблема на Западе – то есть существуют законы, которые предписывают с возраста трех лет, в некоторых странах с восьми, в обязательном порядке осуществлять эти вмешательства, которые являются предусмотрительностью со стороны медицины, однако это поражение той интеллектуальной части, которую должна всегда иметь человеческая раса.

Назначение этих психофармацевтических препаратов выстраивает в молодых людях характерные особенности, заключающиеся в том, чтобы не становиться, не пробовать. Они остаются безответственными, неавтономными роботами-зомби системы, которая их легко детерминирует в том, чтобы быть таковыми.

Наши науки со времен открытия пенициллина претерпели регресс. До сих пор мы пользуемся плодами открытий великих людей, живших век тому назад. И при этом отстаем от тех, кто жил 2-3 тысячи лет назад. И Китай вынужден признать свое замешательство. Эти страны накрахмаливают/превозносят свою исходную духовность, обращаясь к древности в поисках источников. Это делается не для создания национализма, а для определения ценности быть человеком и вносить вклад в человеческий род. Разумеется, каждый старается быть лучшим – в этом заключается лидерство.

Второй аспект, который я считаю настораживающим в связи с молодежью, - это будущая власть мобильного телефона.

Наши дети в возрасте с 3-4 лет и до 16 лет проходят период окультуривания, персонализации в рамках схемы цифрового мема, следовательно, в этом фальшивом нереальном мире. Слово, культура функциональны, когда обеспечивают взаимообратимость между образом и физико-химической причинностью, то есть природой. Мем – это фикция.

И наши дети полностью погружены в эту фикцию, представляющую великую мать лицемерия, дети сочленяются, компьютеризируются. Уже больше программного обеспечения в головах наших детей, нежели в компьютере. Обнаружение матрицы гиперактивно в рамках солипсических взаимоотношений. Наши дети способны общаться через компьютер, через меметический образ, но при этом неспособны к физико-органическо-натуристическому контакту между ними. Они притворяются, что находятся вместе, но каждый из них изолирован и обладает протагонизмом, если приспосабливается к этому бихевиористскому когнитивизму, приравнивающему его к цифровым процессам.

От банков и до политики, от любовных отношений и так далее – все проходит через мобильный телефон (cellulare – итал.). Обратите внимание на это слово cellulare (мобильный телефон). Cellulare – это производное от слова cellula (клетка), которую все мы изучали в школе. То есть выше органической клетки, жизни ставится гиперпроизводитель клеток – чип. Чип диктует человеческому сознанию то, как необходимо его использовать, чтобы получить удовлетворение. Подобно мышам, нажимающим на определенный рычажок для получения вознаграждения.

Второй пункт, на который я хотел обратить внимание, связан с тем фактом, о котором сообщалось и на последнем Международном конгрессе, прошедшем в Праге три недели назад, где говорилось о новейших способах предоставления услуг в области передачи информации с помощью цифровых устройств.

Мобильные телефоны превзошли измерение телевидения, радио, компьютеров, поскольку с помощью одного мобильного телефона человек может программировать любую навигацию, может попасть в любое место планеты, то есть может определить местоположение других мобильных телефонов, людей, и также его могут определить другие пользователи сети. Возможно увидеть собственное местоположение и непосредственные перемещения на экране мобильного телефона.

В области commerce banking – вся деятельность банковского рынка – мобильный телефон заменяет любую кредитную карту – собственную, другого человека – любого. Номер телефона превращается в карту идентификации, ключом доступа к навигации, вмешательству.

К примеру, с помощью мобильного телефона ребенок, узнав текущий счет своего дедушки, может спокойно использовать его на разные нужды без ведома дедушки. Дедушка сможет обнаружить это, если пойдет проверить в банк.

Таким образом, наши дети с большим умом способны заменить с точки зрения власти, возможностей, силы - взрослого: дедушку, или министра, или ректора – любого человека.

Или сын может синхронизироваться с номером телефона матери или любого другого человека, и узнать, кто любовник матери, что она говорит подруге. То есть стать Большим Братом в рамках системы коммуникации любого другого человека. Следовательно, наши дети могут разведать все о личности любого взрослого.

Можно также в игры играть, делать заказы – и при этом международная система отвечает, подчиняется – почему? Потому что плательщиком является не ребенок, а владелец денег.

Потом вы знаете, что мобильный телефон работает без проводов.

Кроме того, ребенок может выбрать ту культуру, которую хочет. И самая предпочитаемая сегодня детьми культура – педофилия.

Мир blackout (выхода из строя) взрослых, определенный тип horror (ужаса), определенный тип секты. То есть наши дети не ищут идеальную культуру, а идут в подслои бездны коллективного бессознательного, не получавшие своего развития, и они подпитываются этим. С этой «чернухой» они полагают себя выше взрослых: это взрослые как дети, а гениями являются они, эти дети.

Я сказал лишь немного о мобильном телефоне и эти данные были собраны коммерческим рынком мобильных телефонов. И вы понимаете, чем больше мы даем возможность этим мобильным телефонам, тем больше наши дети обеспечивают им возможность быть протагонистами.

Проблема, касающаяся наших детей, заключается в систематическом приспособлении к меметике, которая противостоит природе. Какой природе? – Их природе. Развиваются программы, стереотипы, противоречащие их источнику, их физиологии, их биологии.

Также и программы по искусству, основанные на спонтанности, казуальности, в итоге приводят к крайнему выражению в виде выбросов нашего общества.

Искусство, которое мы видим повсюду, призывает к худшему в человеке. Также и музыка – все мифы музыки являются вспышками, которые прожигают по принципу замкнутого контура ментальную систему человека. Мифы музыки являются ошибочными и приводят к суициду. Поспешность агрессивности, наркомании, автоматизации как мировой спектакль.

Следовательно, в сущности, от музыки и до театра не существует измерения эстетической этики, или эстетики как этики. В детях преобладает быстрое получения превосходства любыми средствами. Важно быть выше чем другой. Это превалирование над другим, которое в итоге оборачивается и против самого себя. Но этого человек не понимает, потому что он слишком погружен в преждевременность зомбического роботизма.

Я всегда исподволь наблюдал за детьми, школами. Сегодня по дороге сюда я с радостью увидел группу детей – это цветы жизни! Это были ни французы, ни итальянцы, ни японцы... дети, они были прекрасны! Дети красивы, когда они являются истинными детьми.

Сегодня бесполезно говорить, что эта массовая психология соотносится с мультинациональными интересами, которые «стригут под одну гребенку» массу людей в рамках рынка, замкнутого на себе. Сегодня наш рынок продает образы, фикцию.

К примеру, как модельер я никогда не использовал джинсы, которые заполоняют мир. Потому что они отрезают возможность поиска индивидуальной красоты, красоты протагонизма. Джинсы и спортивная одежда упаковывают человека в международную упаковку и у человека появляется право быть никем и никто не имеет право его осуждать. Это бегство от храбрости быть отличным, другим.

Далее существует определенная форма гиперассистенциализма в таких нациях как Италия, Япония, США.

Гиперпротекционизм над детьми – «Голубой телефон», «Розовый телефон», социальные работники... Ребенок стал опасным «Сверх-Я» для многих взрослых – учителя, родители, родственники боятся приблизиться к ребенку в некоторых странах, поскольку сразу оказываются в опасности быть обвиненными в педофилии.

Педофилию необходимо было бы рассматривать совершенно другим образом. Этот аспект очень важен - предотвращение. Это означает замещать силу и храбрость ребенка.

Мы все были рождены из утробы нашей матери, нам удалось самим выйти в мир, мы обладаем экстраординарной силой. В ребенке сила накалена до предела. Если он предоставлен самому себе, природа выстраивает его победоносным! Необходимо подождать его, понять его, никогда не замещать его, никогда не защищать его во вред ему.

Хотелось бы затронуть следующий пункт: что такое ребенок?

Понятно, что с открытиями онтопсихологии, когда сегодня возможно обосновать научно вечную интуицию, которой обладало всегда человечество относительно этого глубинного таинственного чудесного мира человеческой души. Онтопсихология нашла ключ к этой естественной метафизической сокровенности, которая есть в каждом человеке. И необходимо научиться рационализировать ее, выделять ее и с помощью научно-рационального процесса извлекать ее.

Педагогика – это способность извлекать человека из его природного потенциала. Мы можем посоветовать всем современным наукам в любой стране совершить интеграцию с онтопсихологической школой.

30 лет существования, 15 международных конгрессов. Возможно настало время изучить ее вместе с другими дисциплинами. Интеграция с онтопсихологической дидактикой наряду с другими компетенциями.

Итак, кто такой ребенок?

Ребенок – это виртуальный проект, который называется онто Ин-се, со способностью совершить социально-исторический аутоктиз. Это семя, способное развиться в зрелого индивида в гумусе определенного времени, места, общества. Это проект, развивающийся внутри этого социо-натуристического гумуса.

Аутоктиз – самовыстраивание, самоиндивидуализация после первого безвозмездного запуска/броска, который совершила жизнь для каждого из нас.

Критерием онтопсихологической педагогики является функциональный утилитаризм. Необходимо найти, выбрать то, что полезно и функционально биологически, психологически идентичности природы субъекта и пониманию социальных кодов.

Функциональный утилитаризм в первую очередь для первичного онтического ядра, и во вторую для социальных кодов поведения общества. Необходимо уметь постоянно удерживать эту взаимосвязь. Обе по-своему являются абсолютами.

Ребенку необходимо помочь, не замещая его, познать себя и через это понять как общаться с Мистическим телом других. Другие есть я. И я становлюсь в рамках диалектики с «Ты».

Поэтому исторический аутоктиз собственной индивидуальности выстраивается через речь. Под речью я подразумеваю плерому, совокупность, форму биологического и гражданского контекста. Наша вербальная устная речь – это доведенный до крайности синтез всего обширного органического мира – ощущения (тепло, холод, более или менее). Устная речь выводит крайние значения бесконечной совокупности, которая была выведена, превознесена в данном народе, данном месте. Это способ взаимодействия между индивидом и средой, индивидом и обществом.

Таким образом, ребенок нуждается в речи, которая приспосабливает его и к самому себе, и к обществу. Речь должна быть средством взаимодействия между ним и обществом.

Ребенок, являясь разумным социальным сущим, нуждается в «Ты» общества, чтобы осуществлять значимую диалектику, чтобы в итоге прийти к собственной реализации. Таким образом, существует три диалектических момента:

1. Собственная индивидуальная природа, или онто Ин-се.
2. Собственное сознание. Мы есть, но далее мы думаем, понимаем, обладаем культурой – это сознание. Сознание – это способность онто Ин-се. Это тот способ, которым «Я» выражает себя, становится, действует. Сознание: как я рефлексирую/размышляю, синтез моих рефлексий/размышлений относительно всего того, что есть действие жизни и общества.
3. Общество – это речь с совокупностью функциональных и развивающих моделей того общества, частью которого я являюсь. В то время как наша природа, онто Ин-се, является участником трансцендентного универсума, не принадлежит обществу, сознание человека синхронизировано с обществом. Я реализуюсь в понимании Мистического тела общества.

Что такое онтопсихология? Как ее критерий, педагогика выражаются в конкретных терминах?

Онтопсихология – это знание,  которое интегрируется:

1. С критерием исторической реальности (той реальности, которая нас окружает; реальное положение вещей), то есть это знание. Это знание показывает, как обстоят дела вокруг нас и внутри нас. Оно видит общество.
2. Это знание отражает интенциональность природы.

С точки зрения системы, ребенку необходимо одно, другое, третье. Он должен понять семью, если он араб, то должен учить арабский; если итальянец, должен учить итальянский. Каждый занимается своим делом. Чтобы получить эффективность гражданина, мы должны быть всегда внимательны к сигналу природы. Как природа в этом теле, в этом индивиде проектирует интенциональность природы? Интенциональность природы указывает, устанавливает то, как человеческое существо может жить и развиваться.

Речь идет о том, чтобы осуществить это знание, прикладной аспект, интеграцию в постоянстве синоптического параллелизма. Научное исследование человека должно всегда быть в тандеме «Общество и природа». И все возможно делать, если существует комбинация синкретизма этих двух валентностей, находящихся вместе. Когда одна разрушает другую, человек заканчивается.

К сожалению, стереотипы, и особенно современные стереотипы, сформировали сознание в наших детях на основе информационного стиля «копировать-вставить». Эта система, при которой документы не создаются каждый раз заново. Существует прототип и он до бесконечности повторяется. Поэтому наши информационные системы анализа основываются на этом «копировать-вставить». Не рассматривается, правда это или нет. В сущности, оригинал не существует. Копия одного факта вставляется в данность другого факта, действия, процесса, индивида. И он должен действовать в соответствии с навязанной/приклеенной добавленной информацией.

И наши дети основываются на этой культуре «копировать-вставить». Их сознание представляет постоянную диалектическую взаимообратимость с тем, кто быстрее может сделать «копирование-вставку» и т.д.

Также феминизм не помогает педагогики. Он слишком озабочен борьбой с мужчинами. Фактически, феминизм сегодня почти справился с этой проблемой. Матери инструментализируют своих детей с единственной целью превалирования над мужчиной, а не в реальных интересах детей.

Установка фикции устранила метафизический проект или логическое «Я» в биогенезе наших детей. Отсутствует ключ доступа, пароль доступа: что такое воля, интеллект, ум, ответственность, свобода воли. Мы убили источник власти быть самими собой.

Все болезни, в которые мы вынуждены вторгаться фармацевтическими способами, демонстрируют тот факт, что соматизация детей и взрослых происходит по причине недостаточности ума, психологии самообеспечения, которую природа дает всем.

Сейчас хотелось бы дать простую схему, раскрывающую проблематику наших детей. Как происходит процесс утраты собственной самобытности. Происходит это следующим образом:

1. Гиперпоощрение в детстве: детей замещают, побуждают к удовольствиям, консумизму, маленьким порокам. Их не останавливают. Им нельзя давать «терапевтическую пощечину», их нельзя упрекать открыто. Необходимо всегда спрашивать у ребенка, что же он решил, чего он хочет. Мы его поставили на божественный алтарь до того, как он стал истинным ребенком. И в этом процессе мы даем ему гиперпоощрение. И он утрачивает понимание реализации собственного удовольствия – игрушки, учеба, друзья.

В этом гиперпоощрении ребенок полностью объективизируется. Чем больше он получает гиперпоощрение, чем больше он получает объектов, тем больше он становится привилегированным объектом. Таким образом мы объективизировали консумизм наших детей и сегодня они являются объектами для нас (потому что мы их не знаем) и прежде всего сами молодые люди чувствуют себя крайними объектами общества и самих себя.

Гиперпоощрение в детстве детерминирует характериальную лень. Молодые люди впадают в лень, отсутствие реакции, пассивность, не прилагают усилий. Эта характериальная лень приводит к дальнейшей фрустрации.

Дальнейшая фрустрация в жизни приводит к смещению агрессивности и депрессии. Ребенок, получавший гиперпоощрение, вступает неспособным в диалектику жизни. Он не способен зарабатывать себе уважение, истинное чувство, любовь – что-то заслуженное, действительно ему принадлежащее. Он не способен и остается пораженцем, униженным.

И как компенсация на эту экзистенциальную фрустрацию (эта фрустрация не социальная, а экзистенциальная – то есть он потерян, замкнут внутри себя; вовне есть все, но внутри он замкнут, блокирован; закрыт внутри коробки; он реагирует, пока живой) проявляет себя вовне или через агрессивность (гиперактивность, направленная против других) или депрессию. Самоубийство, самосаботаж, чтобы обвинить общество.

Все это происходит, пока он живет, потому что эта ситуация дальнейшей фрустрации создает в нем страх. Ребенок, подросток боится. Боится не знать, не быть способным. То есть он не учится, не потому что у него нет воли, а потому что чувствует себя неспособным. Поэтому он скрывает неспособность учиться, после продолжительного проявлением стереотипа лени и социального гиперпоощрения, становится слабоумным, неполноценным. И скрывает страх в собственной неполноценности за бесконечными театрами, из которых в дальнейшем психологи, врачи делают эмблемы в истории болезни.

Последний пункт.

Каждая эпоха, каждое общество нуждается в лидерах. Народам обеспечивается спасение через лидеров. Это точки разума, которые способны создавать функции, развитие, прогресс, утверждение общества, планеты. Все мы являемся гостями на этой планете. Наша планета прекрасно существует и сама по себе. Именно ключевые общества демонстрируют недостаток лидеров во всех областях. Потому что у нас нет поддержки со стороны молодых людей, которые подготовлены к превосходству ради определенного народа, восхищение которого они ищут.

Тогда мы должны начать помогать им избавляться от страхов, что ребенка необходимо рассмотреть заново, что необходимо использовать более адекватную педагогику, более непосредственную, выраженную. Почему? Потому что бесполезно излишне поощрять наших детей, если потом мы получаем более тяжелые осложнения – тюрьмы, войны, болезни, больницы, увеличение хронических классических заболеваний (туберкулез, рак, суицид). Наши попытки смертельны в этом обществе.

Налоги, штрафы, карательные меры. Мы не можем скрывать все это от наших детей. И лучше получить пощечину сегодня от матери или учителя, нежели попасть в тюрьму в будущем. Давайте постараемся быть рациональными. Есть способ, стиль. Ребенок нуждается в физическом контакте, даже насильственном. Потому что тогда он понимает.

На самом деле единственная хорошая школа, в которой нуждается ребенок, - это группа товарищей, референтная группа. Потому что товарищи не являются хорошими, часто они злые. Но это учит многому. Ты коротышка, ты – длинный, ты – некрасивый. И ребенок должен научиться реагировать, это школа жизни. Таким образом, среда – это группа товарищей. Необходимо быть внимательным к тому, какова группа ориентиров, ценностей ребенка. Мама, папа для них не так важны. Каждый из нас, чтобы стать великим, нуждается в другом виде опыта, в других выборах.

Как я объяснил, необходимо настаивать на онтопсихологической интеграции – то есть интегрировать наши знания с намерением природы в биологическом смысле. Потому что первое право (о правах говорится много – права ребенка, права плода), но первым правом является возможность быть самим собой, возможность существовать таким, какой я есть.

С этого момента я могу исполнять все обязанности, какие хотите, но дайте мне пространство, чтобы существовать таким, какой я есть. Первенство онтического ядра в каждом ребенке.

Нависшая позиция гиперпротекционизма убивает это первое абсолютное трансцендентное право ребенка, который появляется в этом мире. Из этого первого права существовать мы должны предоставить ему любую возможность нашего социального языка. Школу, опыт, научение – как пути к власти, служению, реализации, возможности жить для себя и для других.

Прекрасно, когда тобой восхищаются, это нравится всем. Мы должны дать инструмент этой экзистенциальной гордости каждого ребенка.